Пусть усталый человек с прекрасными карими глазами и злой усмешкой, с несгибаемой волей и плачущим кровью сердцем найдет спустя века своего сына, и ему не придется пройти все круги ада. Все, кроме тех, которые он уже прошел.

Пусть маленькая девочка играет, смеясь, с мудрым и жестоким ящером, и они сами друг друга удерживают и сохраняют.

Пусть принц-полководец, лишившийся семьи и отечества, преданный своим царем и выброшенный своей эпохой, сидит в комнате с заклеенными крест-накрест окнами и чертит план дома, в котором когда-нибудь будет жить со своим названным братом.

Пусть по пыльным улицам Старого города чеканят шаг императорские некроманты в начищенных киверах и темно-синих мундирах со скрещенными костями на шевронах.

Пусть недвижный памятник бурными ночами наливается живой силой, в стремительном конском прыжке оставляет позади себя скалу и кружит по берегу реки, а на том берегу ждет его прекрасная строгая дама в небесно-голубых фижмах.

Пусть задиристый лейтенант с рыжими бакенбардами, устроившись в тускло освещенной кают-компании, выводит в маленькой тетради с золотистой веточкой на обложке свои искренние каракули, неразборчивые из-за качки.

Пусть дом в Ленинграде, похожий на корабль, врезающийся во время своим острым носом, не заденет ни одна немецкая бомба.

Пусть обезумевший от ненависти мститель, искалеченный псами-рыцарями, никогда не сложит оружия, пока не подарит спасение своей маленькой светловолосой дочке.

Пусть пятый прокуратор Иудеи, кутающийся далеко-далеко в белый плащ с кровавым подбоем, успокоит свое измученное сердце, потому что его скоро освободят. Осталось лишь найти людей, которые это сделают...

И еще.

Пусть где-то среди миров всегда и вечно летают на хрупких, прозрачных стрекозиных крыльях маленькие бронзовые птички с шестеренками вместо бойких сердечек и циферблатами вместо голов, отмеряющие своим звонким тиканьем жизнь вселенной выдуманных персонажей, бесконечную, как сама Вселенная.